В народе войн бывало много.
Злосчастных, долгих, аморальных,
Ужасных болью и страданием…
Людей немало полегло.

А жизнь то, ради этого дана? Нет.
И счастье может быть, и радость.
Тогда зачем же лезть в ненастность,
Туда где плохо мне и вам?
За что мы все должны родные жизни отдавать?

Военный летчик мне ответил чётко, без сомнений:
"За родину мы жизни отдаëм!"
Прошло с минуту от ответа
И начал он, так смутно, робко, всё-же верно, всю истину про войны говорить.

О том, как немцы наступили. В сорок первом.
И Гитлер, без каких-то угрызений,
Смотрел на родину - Россию-мать.
А дальше только войны, боль… Вдруг без сомнений,
военный летчик горько так сказал:

«Почти забыл я годы те, что славно. И так бы было мне прекрасно, вернуться в год тридцать девятый, и там же, войны завершить... И жизнь... Была бы... Безмятежной... Такой счастливой! Без сомнения. И так бы было хорошо!
Тогда скажите, дорогие, зачем же людям воевать?

Кому-то лучше, без сомненья,
А парни гибнут, так неверно!
И жизнь-то, не для этого дана!
И неужели это верно,
Когда мальчишка так бесцельно,
Бежит на фронте с пулями вперегонки?!

А ну ещё раз, дорогие,
Зачем же людям воевать?
Зачем живых, нам дорогих,
Под пули молча отправлять?

Не может этаких причин существовать!
И вот опять...
Зачем же людям воевать?»

Сказал он так всё это смутно, робко, всё-же верно:
Нигде не будет найдено таких причин!
И было бы, так хорошо и безмятежно,
Любить и видеть дорогих, а не скорбить.